Витязь - Страница 40

– Обида, княже!..

В помещении собрались все воины Ольбарда, за исключением тех, что стояли на страже. Сам князь сидел в тяжелом кресле с высокой спинкой, напоминающем трон. Лицо его было мрачным. Сильные руки сжимали рукоять меча, упертого острием в пол. Старшая дружина расселась на лавках вдоль стен, молодшие столпились у входа. Люди молчали, и молчание это вдруг показалось Сашке плохим знаком. Что-то было не так.

– Обида, княже!

Произнесший эти слова Согуд стоял посреди зимовья, горделиво выпрямившись, – левая рука на перекрестье меча. «Штаны уже натянул», – растерянно подумал Савинов. Он был слева от руса и чуть сзади. Отсюда была хорошо видна дыра в рубахе и рана на левой лопатке насильника. Согуда она, похоже, совсем не беспокоила. Мелькнула мысль, что будь Хаген не так слаб, то попал бы на два пальца правее, и тогда не держать бы Согуду больше речей. Однако не попал…

– В чем твоя обида? – голос князя был сух и бесцветен, на говорившего он не смотрел. Диармайд стоял за его правым плечом и рассеянно крутил в пальцах метательный нож. Тот самый, Хагенов.

– Олекса с урманами стакнулся, убить меня хотел, кровь пустил. Дозволь, княже, очиститься. Божьего суда прошу!

– Что?! – Сашке показалось, что его ударили по башке дубиной. – Ты чего несешь! Еще скажи, что это я девку насиловал, а ты ни сном, ни духом!

– Молчи! – Ольбард поднял на него тяжелый взгляд. – Тебя позже спрошу… Согуд, что ты в клети у полоняников делал?

– Кровь за кровь хотел взять, княже! Хаген побратима моего убил. А девку взять хотел у него на глазах, чтоб смерть горше была.

Воины зашумели. Пламя очага озаряло их свирепые, покрытые шрамами лица. Кто-то из молодших крикнул: «Князь, он в своем праве! А девка все одно без толку, – ничья. Отчего ж не потешиться? Раны мы и сами лечить горазды!» «Это дурной сон, – подумал Савинов. – Что они несут? Какое свое право?» Он с ужасом увидел, что князь кивает, словно соглашаясь с крикунами.

– Ты, Александр, – князь снова перевел на него взгляд, – признаешь ли, что кровь родовича пролил? Что за сговор с урманами?

– Не было никакого сговора! – Савинов шагнул вперед и стал вровень с Согудом. – Я на крик прибежал. А что кровь пролил – правда. Некогда было разбирать… И что это за право такое! Она лечила всех, а он своим грязным хреном… Да за такое убить мало!

– Ты что же, жизнь родовича против чести безродной девки ставишь?! – кто-то из старшей дружины вскочил с места. Савинов открыл было рот, чтобы ответить. Гневные слова сами рвались с языка. Внезапно рядом оказался Храбр. Рванул за плечо. Жесткие усы укололи ухо. Гневно зашипел: «Молчи, Олекса! Всю дружину против себя поднять хочешь?! Не тебе – князю решать – что по правде содеяно!»

– Девка ничья! – надрывался Согуд. – Никто ее под защиту не брал! Отчего ж не потешиться? От нее не убудет!

– Тогда я беру! – крикнул Сашка, но железные пальцы Храбра стиснули плечо до боли. «Да замолчишь ты наконец?! Думаешь, я тебя противу всех защитить сумею?»

Воины заорали, перекрикивая друг друга. Большинство кричало за Согуда. Кто-то требовал немедленно освободить место для поединка. Князь молча слушал. На его лице было все то же мрачное выражение. Наконец он кивнул, видимо приняв решение, и крики мгновенно прекратились.

– Что ж, дружина, вот мое слово. Ты, Александр, заплатишь Согуду виру – две гривны серебром из своей добычи. Поединка я не допущу. Мы потеряли многих, и не дело кровавить мечи из-за девки. Моя вина – если б знал, что ссоры да которы из-за нее начнутся, – убил бы сам. Но ты, Согуд, забыл – Хаген МОЙ! В полон взял его я, и рубился с ним я, – потому мне решать, жить ему или сгинуть! Потому про месть свою забудь и про Божий Суд тоже. А ты, Александр, запомни: пойдет из-за тебя в дружине рознь – изгоню. На все четыре стороны. И еще помни – ты в дружине недавно – не тебе рядить, что по правде, а что нет… – Ольбард помолчал, оглядывая зал, а затем, уже спокойнее, добавил: что Согуда удержал – добро. Хаген мне живым надобен. А девку, чтоб никому не обидно было, себе возьму, хоть и не нужна она мне… Слово мое твердо – помните оба. Я вас предупредил…

Согуд коротко поклонился и вышел вон, окатив Савинова яростным взглядом. Воины, продолжая еще спорить, расходились по своим местам. На Сашку больше никто не посмотрел.

Савинов слегка передвинулся, так, чтобы оставаться в тени, ползущей по скале, повторяя путь солнца на небосводе. Глаза его продолжали обшаривать окоем в поисках дыма и других признаков присутствия чужаков, а мысли катились по накатанной колее.

Храбр после суда долго вправлял Савинову мозги. Разъяснял, что к чему, и выходило, что кругом Сашка не прав. На суде вел себя не так. Лез поперед батьки, Правды не зная. И понятно, почему большинство кричало за Согуда. Тот хоть и паскудник, но свой кореш. Он с ними давно, а Сашка недавно. Его плохо знают, и многие наверняка считают выскочкой из-за его поведения на суде, хотя в общем относятся неплохо, особенно после хольмганга…

Вот князь Ольбард. Правильный мужик, умный, решение вынес, что называется, соломоново и, судя по всему, остался им, Сашкой, доволен. Но и предупредил, и был прав, а Савинов оказался болваном. И вообще от него князю пока одни неприятности. То в ледяную воду за ним прыгай, то на плечах таскай любопытного. Стыдно… Нельзя лезть в чужой дом со своим уставом. Для начала стоит научиться понимать этих людей, в принципе неплохих, но с совершенно чуждыми обычаями. И только потом, после того как он станет частью этого мира, можно что-то менять. А для этого нужно получить власть. И тогда можно будет перекроить этот мир, который неплох, но и недостаточно хорош.