Витязь - Страница 22

Ингольвсон сидел молча и, похоже, еще не знал – верить или нет. А история-то становилась все интереснее. Выходит, там были еще и жрицы. Много жриц. Что же это за капище такое? Значит, молились там и мужским, и женским богам… И, в первую голову, откуда Стурлауг узнал, что именно там можно поживиться? Ольбард очень хорошо помнил, что Ингольвсон никогда и ничего не делает наобум… Что-то мрачное таилось во всей этой истории, и князь вдруг понял, что почти готов отказаться от попыток узнать – что же это такое.

– А это еще кто? Я думал, что знаю всех из твоих старших…

Ольбард обернулся ко входу, куда указывал Стурлауг, и увидел Александра.

– Знаешь, хевдинг, эта сказка почище твоей будет. Жаль, Ярун погиб в битве с халогаландцами, он бы сложил песнь про Олексу-с-Неба…

Савинов с трудом соображал, где он находится. Смутно помнилось, как князь тащил его на плечах через лес. Потом, кажется, был «Змиулан». Сашку снова положили возле мачты и накрыли уже знакомой шкурой. Он еще слышал гул ветра в парусине, потом какие-то крики. Его мутило. События в пещерном храме казались нереальными. Что же там было такое? Скорее всего, какой-то газ, вызывающий сонливость и галлюцинации… И надышался крепко – до сих пор колотит…

Тут Савинов понял, что сидит. Причем не на палубе, а на земле, покрытой толстым слоем опавшей хвои. Вот те раз… Солнце склонилось уже к северо-западу, обозначив то, что заменяет ночь за полярным кругом в это время года. Его косые лучи, пробивая кроны деревьев, ложились на тропу теплыми ласковыми пятнами. Видно было, что по ней в последнее время довольно часто ходили. «Черт! Как я сюда попал?» Память услужливо подсказала: когда лодья пристала к берегу и началась шумная встреча (кого с кем?), он на ватных ногах перелез через борт и побрел подальше от шума… И еще, он помнил, что зверски болела голова… А сейчас не болит. Бред какой-то. Вдруг свирепо захотелось курить, и летчик машинально похлопал себя по несуществующему нагрудному карману. Собственный жест показался ему идиотским. «Прямо как в театре. Только таблички нет, где белым по красному: „У нас не курят“. Да-а… А табак, кажется, завез в Европу некий Христофор Колумб. Значит, здесь с куревом напряженка. Или все же Колумб его не завозил, а завез привычку курить? Если так – то жить еще можно…»

Откуда-то слева долетали голоса. Ага. Значит, пора двигать. Чувствовал себя Савинов уже вполне сносно. Поэтому встал и пошел. Идти было на удивление легко. Голова не кружилась. Замшелые валуны возникали в поле зрения и пропадали позади. Ноги в мягких сапогах одинаково уверенно и легко ступали по твердому камню и бурелому. Хотелось даже прибавить ходу, но он сдержался. Тут, чего доброго, и кости поломать недолго. Скользнет нога в щель между камнями – и пиши пропало. Однако странно – только что мутило, а теперь прямо несет на крыльях. Чего же я там все-таки надышался? Может, какой-нибудь опиум…

Впереди между стволов деревьев заблестела речная гладь, похоже, цель уже близка. Наконец деревья расступились, пахнуло свежим ветром и водой. Савинов обнаружил, что стоит на высоченном утесе, нависшем над излучиной реки. За ее глянцевым изгибом, на опушке леса были видны какие-то строения, а рядом, наполовину вытащенные на берег, стояли корабли, причем их было аж три штуки. И одним из них, похоже, был «Змиулан». Насколько видно отсюда – без носовой фигуры. Значит, все тихо-мирно. И хорошо. Будем надеяться, что Ольбард встретил свою пропавшую лодью…

Над большим строением, которое Савинов сначала принял за поросший травой курган, поднимался дым. Звуки по воде летели далеко, и было хорошо слышно, что люди внутри строения веселятся на славу. Захотелось вдруг завопить во все горло от избытка чувств. От того, что жив, что рядом друзья, что небо синее-синее. Савинов запрокинул голову и, раскинув руки, вдохнул полной грудью. Как все же хорошо жить! Крутанулся на месте, заставив небосвод обернуться вокруг себя, и бросился бежать.

Лететь, перескакивая расщелины скал, по которым стремятся прозрачные ручейки, не опасаясь наступить на мину или неразорвавшуюся бомбу. Мчаться вперед, осознавая первобытную силу, бурлящую в крови. Быстрее! Еще быстрее!! Вот уже рядом излучина. Здесь берег становится ниже. Нырнуть под упавшую сосну, перепрыгнуть, не касаясь, через другую, впивая терпкий аромат разогретой солнцем смолы. Корабли все ближе. Вот уже видна резьба на их стройных бортах… Стоп!!! Что это?!.

Савинов замер, едва не вылетев на поляну. Сердце ухнуло куда-то вниз, и крылья за спиной, те, что только что несли его вперед, вдруг бессильно поникли. Он узнал корабль, что стоял рядом со «Змиуланом», самый длинный из трех. А видел его он совсем недавно, лежа на алтаре в пещерном святилище. Именно эти красные борта украшали щиты, когда корабль под полосатым парусом подходил к острову, на котором стоял храм. Это через них прыгали в воду викинги в стальных доспехах. Те, что убивали жрецов и насиловали женщин. Враги!.. Но ведь это был сон, бред, видение! Или нет? Но ведь так не бывает… Как он мог выйти из бредового сна, этот ржаво-красный призрак? Что здесь вообще происходит?

Сашка не заметил, как оказался у входа в строение. Тяжелые двери были широко распахнуты. Внутри царил полумрак и метались отблески огня, слышался нестройный хор голосов, хохот и звон металла. Савинов почему-то подумал, что именно так, наверное, выглядят двери ада. Он медленно вошел внутрь, преодолев что-то вроде сеней, и остановился. Помещение оказалось гораздо больше, чем можно было подумать, глядя на него снаружи. Двойной ряд столбов поддерживал потолок. На столбах висело оружие, а между ними на козлах были установлены деревянные щиты, служившие одним длинным столом. В помещении было душно. Пахло дымом, потом, жареным мясом и еще чем-то, кажется пивом. Народу – битком. Сотни две – не меньше. Одни сидели на широких скамьях по обе стороны от стола, другие – на лавках вдоль бревенчатых стен. Некоторые спали прямо на полу, а остальные довольно ловко через них переступали, пробираясь к здоровенному закопченному котлу, в котором и вправду было пиво. Савинов заметил нескольких знакомцев с лодьи Ольбарда. Кто-то крикнул: «Храбр! Олекса возвратился!» и махнул рукой, мол, присаживайся к столу. В дальнем конце длиннющего, заваленного разнообразной снедью стола он увидел синеусого князя. Тот что-то объяснял здоровенному рыжебородому скандинаву. Тому самому!!! Горячая волна ударила в мозг, и Савинов, на миг поддавшись ей, даже шагнул вперед. Он уже поверил, что каким-то образом увидел во сне правду. Рыжий, словно почувствовав взгляд и обернувшись, что-то сказал. Ольбард тоже взглянул на него и едва заметно кивнул: «Вижу, мол». Хмеля у него не было ни в одном глазу, хотя в руке князь держал колоритный изогнутый рог, и надо думать – не пустой. Веселье, как видно, длилось уже не один час, поскольку многие воины, в отличие от вождей, были пьяны, что называется, в дугу.